Дети в кольце блокады

Как рассказала Тамара Николаевна Репьева, председатель Ассоциации жителей блокадного Ленинграда при районном совете ветеранов войны, труда, вооруженных сил и правоохранительных органов, в Красногорском районе сейчас проживают 78 человек, имеющих знак «Житель блокадного Ленинграда», 50 из них – повзрослевшие дети войны.
Вот что поведала о том страшном времени одна из них, Валентина Ивановна Григорьева:
– К началу войны мне едва исполнилось 6 лет. Жили мы вчетвером: мама, папа, бабушка и я. Родители трудились на известном на всю страну Кировском заводе.
Когда началась эвакуация, бабушка наотрез отказалась покидать родной город, но тогда трудно было представить, какой кошмар нас ждет.
Как свидетельствует история, в Ленинграде «…10 и 11 сентября 1941 года был проведен переучет всех съестных припасов, скота, птицы, зерна. Исходя из фактического расхода на обеспечение войск и населения, на 12 сентября имелось: муки и зерна на 35 дней, крупы и макарон на 30, мяса на 33 дня, жиров на 45, сахара и кондитерских изделий на 60 дней. Почти отсутствовали картофель и овощи. Чтобы растянуть ничтожные запасы муки, по решению Ленгорисполкома к ней подмешивалось 12 процентов солодовой, соевой и овсяной муки, 2,5 процента размолотых жмыхов и 1,5 процента отрубей…»
– Запасов в семье никаких не было, – вспоминает Валентина Ивановна, – так что голод пришел рука об руку с блокадой. Питались только тем, что получали по карточкам, а это, в основном, немного хлеба и селедки, и тем, что удавалось достать взрослым. Ездили на поля собирать капустные листья.
После пожара на Бадаевских складах у нас появился сахар пополам с землей и гарью.
Помню, однажды мама принесла домой небольшую часть лошадиной голени – во время бомбежки убило лошадь, и прохожие тут же ее разделали. Для нас, оголодавших, это был деликатес. Мы эту кость несколько раз варили, чтобы хоть запах мяса был…
В конце ноября в Ленинграде ударили невиданные морозы. Ртуть в термометре приблизилась к отметке –40 градусов. Замерзли водопроводные и канализационные трубы, воду мы брали из Мойки.
Отец умер в декабре 1941 года, прямо на рабочем месте. После его смерти к нам переехала моя тетя, но прожила у нас недолго. В конце марта 1942-го я проснулась от крика бабушки: «Умерли!» К тому времени в комнате из мебели остались только две железные кровати, все остальное пошло в топку. На одной из них лежали мертвые мама и тетя. Сил хоронить их не было, мы еле передвигали ноги, так они и оставались на соседней кровати почти месяц.
Бабушка старалась держаться, мы даже выходили из дому – за водой и продуктами. Но 18 апреля она вдруг подозвала меня и сказала: «Если со мной что-то случится, иди к двери. Услышишь шаги – привлеки к себе внимание». Вскоре ее не стало…
Когда на лестнице послышались шаги, сил не было ни на крик, ни на слезы. Но я понимала: если промолчу, люди уйдут, и я останусь совершенно одна в запертой квартире! И я заскулила. К счастью, меня услышали, дверь взломали.
Так началась жизнь В.Григорьевой в детских домах. Сначала она год провела в Ленинградском детском доме для дошкольников, а оттуда летом 1943 года по Ладожскому озеру была переправлена на Большую землю.
Детей перевозили из города в город. Наконец, юные блокадники обосновались в детском доме в Суздале, который, благодаря искренней любви и участию всего педагогического коллектива, заменил им родные дома.
По окончании семи классов все детдомовцы пополнили трудовые резервы страны. Валентина Ивановна попала в ремесленное училище №7 при тракторном заводе в городе Владимире, по окончании которого она, фрезеровщица 5-го разряда, была распределена на Красногорский механический завод. На КМЗ она успела поработать и по специальности, и контролером ОТК. Но девушку мучило ощущение, что занимается не своим делом, и она поступила в педагогическое училище. Параллельно устроилась воспитателем в детский сад №6.
Молодой специалист так хорошо себя зарекомендовала, что ей предложили принять руководство детским садом в Ново-Никольском. Затем несколько лет пришлось поработать инженером по вводу детских учреждений. Но все-таки воспитание детей оказалось истинным призванием В.Григорьевой, и до самой пенсии она заведовала яслями-садом.
Выйдя на заслуженный отдых, Валентина Ивановна на месте не сидит. Работала и администратором заводского профилактория «Зоркий», и сторожем, и няней в родном детском комбинате. Сейчас она активно занимается общественной деятельностью, на хорошем счету в районном совете ветеранов, является председателем первичной ветеранской организации при ЖЭУ №5 МУП «ДЭЗ».
Но воспоминания о блокадном детстве, о пережитом кошмаре не оставляют В.Григорьеву. Именно они не дали ей вернуться в родной город сразу после выпуска из детского дома. Только в 1964 году она посетила Ленинград – нашла могилы родственников, и еще раз проехала по маршруту, которым более 20 лет назад голодная, чуть живая, покидала город на Неве.
И еще об одном. Валентина Ивановна, как и все остальные блокадники, никогда не выбрасывает хлеб, даже самые маленькие кусочки и корочки, потому что слишком хорошо знает его истинную ценность.

М.САВОСИНА. Фото автора.